Выяснение порочности идейно-политических позиций Лассаля

С конца 50-х годов берут свое начало глубокие разногласия Маркса, Энгельса и их соратников с Ф. Лассалем (1825 – 1864) – идеологом того направления мелкобуржуазного социализма, которое получило распространение в Германии, Австрии и в ряде других стран, в том числе США. Роль Лассаля в немецком рабочем движении была двойственной, и основоположники марксизма не сбрасывали со счетов положительные стороны его деятельности. Историческую заслугу Лассаля они видели в том, что он помог немецким рабочим создать самостоятельную политическую организацию. Основание Всеобщего германского рабочего союза в мае 1863 года, президентом которого был избран Лассаль, знаменовало собой важный шаг в освобождении немецкого пролетариата от влияния представителей либеральной партии прогрессистов, навязывавших ему буржуазные кооперативистские идеи. Немецкое рабочее движение, отмечал Ленин, обязано Лассалю тем, что он «совлек это движение с того пути прогрессистского тред-юнионизма и кооперативизма, на который оно стихийно направлялось…»[1036]. Однако реформистские взгляды Лассаля, нашедшие свое воплощение в программе и организационных принципах Всеобщего германского рабочего союза, препятствовали превращению новой организации в подлинного руководителя классовой борьбы пролетариата, ограничивали развитие рабочего движения сектантскими рамками, заражали его оппортунистическими идеями.

Социалистические взгляды Лассаля и его приверженцев были основаны на вульгарных экономических воззрениях, в частности на представлении о действии некоего «железного закона заработной платы», согласно которому всякое повышение последней ведет к росту численности рабочих и усилению конкуренции между ними, что неизбежно влечет за собой восстановление ее прежнего уровня. Таким образом, борьба за улучшение положения рабочих путем создания профессиональных союзов, организации стачек, с точки зрения Лассаля, была бесполезной и бесперспективной. Решение социального вопроса он видел не в революционном ниспровержении рабочим классом капиталистического строя, а в ликвидации неравенства между «рабочим сословием» и капиталистами посредством создания рабочими при поддержке государства производственных ассоциаций, благодаря которым они станут «своими собственными предпринимателями». Государство Лассаль рассматривал с идеалистических позиций, как некое надклассовое учреждение, призванное быть выразителем стремлений человеческого духа к свободе и социальной справедливости. Он считал, что, преобразовав существующее государство, в частности путем введения всеобщего избирательного права, приведя его в соответствие с «истинным предназначением», независимо от его формы (допускалась и «социальная монархия»!), можно превратить его в покровителя рабочего сословия.

Большой вред рабочему движению причиняла догма Лассаля о принадлежности всех слоев существующего общества, за исключением рабочих, к «сплошной реакционной массе». Эта догма исключала союз рабочего класса с крестьянством и другими слоями трудящихся. Характерным для лассальянства было проявление национальной ограниченности, отрицательное отношение к идее международной пролетарской солидарности. Противоречили марксистскому пониманию демократической природы пролетарской партии организационные принципы лассалевского союза, наделение его президента диктаторскими полномочиями, насаждение в союзе культа Лассаля.

Участие рабочих в политической борьбе Лассаль истолковывал реформистски, не допуская применения никаких других средств, кроме мирных. Особенно порочной была тактика заигрывания лассальянских лидеров с консервативными правящими кругами. Осуждая половинчатость либералов, Лассаль в то же время склонялся к соглашению с юнкерским правительством Пруссии. В своих тайных переговорах с его главой Бисмарком он обещал поддерживать его внутреннюю и внешнюю политику за некоторые уступки рабочим. В вопросе объединения Германии Лассаль придерживался ориентации на гегемонию Пруссии.

Основоположники марксизма некоторое время считали Лассаля деятелем, близким к их партийному кругу, хотя его сочинения, в частности вышедшая в 1858 году книга «Философия Гераклита Темного», свидетельствовали о том, что его мировоззренческие взгляды далеки от материалистических. Тем не менее Маркс стремился воздействовать на Лассаля, помочь ему найти путь к революционному пролетарскому мировоззрению. Однако в 1859 году обнаружились расхождения и в идейно-политической области. В упомянутой переписке о драме Лассаля «Франц фон Зиккинген» речь шла не только о проблемах реализма; политическая тенденция драмы, проявившаяся в попытках в лице вождя рыцарского восстания возвеличить дворянское сословие – исторического предшественника немецкого юнкерства, изобразить дворянство главным выразителем общенациональных интересов, насторожила Маркса и Энгельса.

Резко отрицательную реакцию у Маркса и Энгельса вызвала написанная Лассалем в мае 1859 года брошюра «Итальянская война и задачи Пруссии». В противоположность точке зрения основоположников марксизма Лассаль отстаивал в ней пробонапартистскую тактическую линию, оправдывал итальянскую политику Наполеона III, изображая его покровителем национальных чаяний итальянского народа и чуть ли не союзником немцев в деле объединения Германии. Шатаясь, по выражению Ленина, «в сторону национально-либеральной рабочей политики»[1037], Лассаль прямо агитировал за осуществление политического единства страны под эгидой юнкерско-монархической Пруссии, призывал немецких демократов «нести прусское знамя»[1038].

Маркс считал подобные взгляды серьезной ошибкой[1039]. В памфлете «Господин Фогт» он осудил позицию Лассаля, не называя его имени; направляя главный огонь в этом политическом произведении против бонапартистских и пруссофильских идей Фогта, Маркс метил также и в развивавшего аналогичные взгляды Лассаля. Последний, писал Маркс Энгельсу 26 ноября 1859 года, на деле «дует в одну дудку с Фогтом»[1040].

До лета 1862 года Маркс поддерживал личные отношения с Лассалем, не теряя надежды вовлечь его в русло пролетарской политики или, по крайней мере, побудить действовать как попутчика будущей пролетарской партии. Однако, наблюдая за начатой им весной 1862 года агитационной кампанией среди рабочих, Маркс окончательно пришел к выводу, что выдвигаемая им программа носит сектантский и реформистский характер, а его честолюбивые претензии на роль «революционного кардинала Ришелье», «рабочего диктатора», «маркиза Позы пролетариата» при короле Вильгельме и Бисмарке чреваты большой опасностью для рабочего движения[1041].

Маркс доказывал утопичность идеи Лассаля о возможности помощи производительным ассоциациям рабочих со стороны эксплуататорского государства, в частности прусской монархии, отметил также несостоятельность его попытки догматически соединить эту панацею с чартистским требованием всеобщего избирательного права. Он считал недопустимым абсолютизировать это требование, не учитывая различий в осуществлении его в условиях Англии и Германии. В последней, в обстановке господства юнкеров в деревне и засилья мещанства в городах, всеобщее голосование могло быть обращено на пользу контрреволюционных сил. Все доводы Маркса, однако, не смогли разубедить Лассаля, поколебать его стремления навязать рабочему движению свои доктринерские рецепты.

Порвав фактически связи с Лассалем, Маркс и Энгельс из тактических соображений до поры воздерживались от публичных выступлений против него. Эта позиция отнюдь не означала примирения с лассальянскими догмами, с реформистской и сектантской программой и тактикой лассальянцев. Маркс ориентировал своих соратников на развертывание – в противовес лассальянству – пропаганды революционных идей в духе научного коммунизма, с тем чтобы посредством идейного воздействия на чуждые сектантству элементы рабочего движения постепенно добиться консолидации революционных сил во Всеобщем германском рабочем союзе и совлечь эту рабочую организацию с реформистской колеи, на которую поставили ее Лассаль и его сторонники.

Маркс и Энгельс отчетливо понимали, что пролетарским революционерам предстоит еще упорная идейная борьба как с последователями Прудона и Лассаля, так и с другими разновидностями мелкобуржуазного социализма, что необходимо усилить противодействие влиянию на рабочий класс также буржуазных демократов и радикалов. Наблюдая рост реформистских тенденций в рабочем движении Англии, они понимали, что даже поворот, под влиянием сдвигов в настроениях масс, некоторых лидеров английских тред-юнионов к политике не вывел их за пределы идеологии классового сотрудничества: как в идейном, так и в политическом отношении они следовали в фарватере буржуазных либералов и радикалов. На пути соединения научного коммунизма с массовым рабочим движением стояло еще множество преград, устранение которых требовало огромных усилий.