Тактика революционной борьбы

Диалектико-материалистическое восприятие действительности служило Марксу и Энгельсу методологической основой для выработки революционной стратегии и тактики. При этом если стратегические задачи, намеченные в «Требованиях Коммунистической партии в Германии», в целом оставались в силе на протяжении всей революции, развитие которой подтвердило правильность сформулированных в этом документе положений, то тактические формы борьбы неизбежно должны были меняться на разных ее этапах. Сочетание последовательной революционности с умением трезво взвесить особенности каждой ситуации, подготовленность масс к революционным действиям, увязать текущие задачи движения с его стратегическими целями, отношение к тактике как к важной области революционной науки – все это позволило Марксу и Энгельсу выдвигать тактические решения, отвечающие требованиям момента, определять характер тактики революционных сил на каждом новом этапе.

Залог дальнейшего развития революции Маркс и Энгельс видели в усилении революционной активности масс. С целью пропаганды опыта революционной борьбы, разъяснения значения решительных схваток между силами народа и реакции газета освещала ход всех крупных народных выступлений в германских государствах: штурм трудящимися цейхгауза в Берлине в июне 1848 года, восстание во Франкфурте-на-Майне в сентябре, октябрьское восстание в Вене и т.д. Газета стремилась пробудить в массах солидарность с участниками этих революционных событий, научить правильно воспринимать вытекающие из них уроки, чтобы готовить революционные силы к более решительным и повсеместным действиям, видя в их сплочении в общегерманском масштабе одно из главных условий победы народа.

В то же время редакторы «Новой Рейнской газеты» учили читателей серьезно относиться к революционной борьбе, соизмерять свои силы с реальными шансами на успех. Они, в частности, неоднократно подчеркивали, что преждевременное и плохо подготовленное восстание может оказаться на руку противникам революции. Еще в июне 1848 года в статье «Кёльн в опасности» Энгельс призывал кёльнских рабочих не поддаваться на попытки властей спровоцировать их на выступление, предостерегал от «ловушки, которую ставит им реакция»[795]. Маркс в октябре 1848 года разъяснял недопустимость волюнтаристского подхода к вооруженному восстанию, к выбору момента для выступления. Он писал, что начинать восстание тогда, когда ни один крупный вопрос не толкает все население на борьбу, означало бы действовать безрассудно, обрекать движение на поражение, лишать его боеспособности ко времени решающей схватки[796].

Маркс и Энгельс отстаивали и популяризировали идею народного суверенитета, усматривая в нем гарантию закрепления победы революционных масс и решения стоящих перед революцией задач. Уже в первых своих статьях в «Новой Рейнской газете» они призвали к осуществлению принципа народного суверенитета, к признанию неограниченными прав общегерманского Национального собрания и учредительных собраний отдельных государств. Став полновластными, опираясь на созданный революцией правопорядок, эти собрания, по мысли основоположников марксизма, должны были бы выработать подлинно демократическую конституцию и обеспечить проведение ее в жизнь. «Немецкий народ завоевал свой суверенитет на улицах почти всех больших и малых городов страны и особенно на баррикадах Вены и Берлина. Этот свой суверенитет он осуществил на выборах в Национальное собрание – писал Энгельс. – Первым актом Национального собрания должно было быть громогласное и официальное провозглашение этого суверенитета немецкого народа»[797].

Важнейшим, с точки зрения реального обеспечения народовластия в условиях революции, явился вопрос об отношении к старому государственному аппарату, созданному дореволюционным режимом и глубоко враждебному народу. Опыт уже первых месяцев германской революции привел Маркса и Энгельса к выводу о необходимости смещения представителей старой административной, военной и судебной власти, радикальной чистки всего прежнего правительственного аппарата, уничтожения господства бюрократии, особенно всесильной в Прусском королевстве. Именно в Пруссии, где как в военной, так и в гражданской сфере царила власть бюрократической иерархии, писал Энгельс, «было более чем где бы то ни было необходимо провести полную смену гражданских и военных чиновников»[798]. В этой связи первостепенное значение Маркс и Энгельс придавали вооружению народа, созданию силы, противостоящей контрреволюционной военщине. В стремлении буржуазии ограничить гражданское ополчение лишь имущими слоями, способными вооружиться на собственные средства, они подметили опасную тенденцию – лишить народные массы доступа к оружию, помешать формированию армии революции.

Маркс и Энгельс считали, что создаваемые в результате революции представительные учреждения должны, опираясь на поддержку народа, смело брать на себя учредительные и правительственные функции. При этом они указывали на необходимость тесной связи этих учреждений с народными массами, сочетания энергичной политики органов власти с революционными действиями снизу, на право революционного народа оказывать давление на парламенты, добиваясь от них принятия решительных мер. «Право демократических народных масс оказывать своим присутствием моральное воздействие на позицию учредительных собраний, – разъясняла „Новая Рейнская газета“, – есть старое революционное право народа, которое со времен английской и французской революций использовалось во все бурные эпохи. Этому праву история обязана почти всеми энергичными шагами таких собраний»[799].

Однако собравшиеся во Франкфурте-на-Майне общегерманское Национальное собрание, прусское собрание в Берлине и собрания других германских государств оказались жалким подобием революционных представительных учреждений и в основном занялись пустыми словопрениями. Маркс и Энгельс во многих своих выступлениях беспощадно заклеймили поведение либерального большинства этих собраний, трусливое потворство со стороны либералов антинародным поползновениям монархических клик, саботаж ими революционных мероприятий, филистерское преклонение перед фразой – одно из проявлений «парламентского кретинизма», по выражению Маркса.

Маркс и Энгельс с полным основанием критиковали парламентских лидеров фракций демократической мелкой буржуазии в национальных собраниях и руководителей демократических организаций за колебания и нерешительность, за подмену революционных действий «проповедническим пафосом»[800]. Они указывали на пагубность конституционных иллюзий, в плену которых находились левые фракции, необоснованность надежд провести общественные преобразования исключительно парламентским путем, без опоры на революционные массы.

Когда в середине сентября 1848 года в Берлине разразился политический кризис, связанный с отказом военного министра выполнить постановление Национального собрания об увольнении из армии реакционных офицеров, Маркс и Энгельс облекли идею народного суверенитета в формулу революционной диктатуры. «Всякое временное государственное устройство после революции требует диктатуры, и притом энергичной диктатуры»[801], – писал в те дни Маркс. Эту диктатуру редакторы «Новой Рейнской газеты» понимали как подлинно народную власть, демократическую по своей природе и в то же время твердую и решительную, способную пресечь все происки контрреволюции и обеспечить победоносное завершение буржуазно-демократической революции. Как видно из выступления Маркса против Вейтлинга на собрании кёльнского Демократического общества 4 августа 1848 года, он решительно отвергал толкование революционной власти как диктатуры узкого круга лиц[802].

Идею основоположников марксизма о революционной диктатуре народа высоко ценил Ленин и творчески использовал ее для обоснования выдвинутого им в период буржуазно-демократической революции 1905 – 1907 годов в России положения о революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства. Раскрывая существо этой идеи, Ленин писал, что «по содержанию своему, те задачи, которые ставил Маркс в 1848 году революционному правительству или диктатуре, сводились прежде всего к демократическому перевороту: защита от контрреволюции и фактическое устранение всего противоречащего самодержавию народа. Это и есть не что иное, как революционно-демократическая диктатура»[803].

Соглашательская политика либеральной буржуазии, непоследовательность мелкобуржуазной демократии все больше сказывались на германской революции – контрреволюционные силы переходили в наступление. Попытки народных масс дать им отпор терпели неудачу. Тяжелым ударом для демократических кругов явилось поражение октябрьского восстания в Вене. Ответственность за трагический исход трехнедельной героической борьбы венских повстанцев – рабочих, студентов, демократической интеллигенции – Маркс возложил прежде всего на либеральную буржуазию Австрии и Германии, предоставившую реакции расправиться с революционной Веной. Проявилась неспособность немецких мелкобуржуазных демократов организовать народное движение в ее поддержку. Уроки венских событий подтвердили вывод Маркса и Энгельса о необходимости противопоставить линии буржуазии тактику сплочения всех революционных сил на борьбу с контрреволюцией.

Затем последовал новый политический кризис в Пруссии. Когда в начале ноября 1848 года король вручил бразды правления реакционному генералу, а местопребыванием прусского Национального собрания был объявлен захолустный городок Бранденбург, Маркс расценил это как подготовку к разгону прусского парламента[804]. Конкретизируя тактическую платформу революционной борьбы, Маркс (Энгельс в это время находился в Швейцарии) в качестве действенного средства сопротивления начавшемуся государственному перевороту выдвинул лозунг отказа населения от уплаты налогов. Эта мера должна была, по его мысли, не только подорвать финансовые ресурсы контрреволюции, но и способствовать вовлечению в борьбу с ней широких масс народа, что позволило бы революционным силам перейти от обороны в контрнаступление. В то же время для превращения этого радикального требования в призыв к массовому действию важное значение имело решение самого Национального собрания о повсеместном проведении кампании по неуплате налогов, которое оно приняло лишь 15 ноября под влиянием многочисленных обращений с мест. Проявляя осмотрительность в применении тактических средств, Маркс до этого момента, хотя и ориентировал массы на воздержание от уплаты налогов, считал несвоевременным призывать народ сопротивляться их взиманию. Однако, когда неуплата налогов была официально санкционирована Национальным собранием, он выступил с призывом противодействовать их взысканию любыми, в том числе насильственными, способами. 17 ноября он писал в «Новой Рейнской газете»: «Уплата налогов является государственной изменой, отказ от уплаты налогов – первый долг гражданина!»[805]. С 19 ноября вплоть до 17 декабря газета выходила с набранным крупным шрифтом лозунгом – «Долой налоги!».

В написанном Марксом воззвании Рейнского окружного комитета демократов от 18 ноября 1848 года были намечены и другие конкретные меры борьбы: создание на местах вооруженного народного ополчения, переизбрание общинных муниципальных советов, отказывающихся подчиниться постановлению Национального собрания, создание комитетов безопасности. В таких комитетах Маркс видел зародыш временных революционных органов власти, призванных сменить чиновничий административный аппарат. Сам Маркс вошел в состав созданного в Кёльне комитета безопасности. Второй Рейнский окружной конгресс демократических обществ, состоявшийся 23 ноября 1848 года при участии Маркса, одобрил выдвинутый им план действий.

Между тем большинство прусского Национального собрания, состоявшее из либеральных и демократических депутатов, ограничилось лишь пассивным сопротивлением. Нерешительность проявили и многие демократы на местах. Маркс предупреждал, что такая тактика обрекает движение на провал, ибо уподобляется, с едкой иронией отмечал он, «сопротивлению теленка, которого мясник тащит на убой»[806]. Воспользовавшись слабостью и нерешительностью своих противников, прусские контрреволюционеры полностью овладели положением; 5 декабря 1848 года прусское Национальное собрание было распущено.