Пролетариат не только страдающий, но и борющийся класс
Энгельс дал анализ условий формирования и развития промышленного пролетариата, его общественного положения и борьбы в стране наиболее развитого, классического капитализма, какой стала Англия. Историю формирования и развития пролетариата он связал с промышленной революцией, которая произвела переворот во всех сферах общественной жизни. «История рабочего класса в Англии, – отметил он, – начинается со второй половины XVIII века, с изобретения паровой машины и машин для обработки хлопка»[347]. Изобретение и внедрение в производство машин и других механических устройств ознаменовало собой победу машинного труда над ручным трудом. Этот процесс первоначально развернулся в обрабатывающей промышленности, прежде всего в прядильном и ткацком производстве. Потребности обрабатывающей промышленности стимулировали рост добычи сырья, горнорудного производства; возник новый отряд пролетариата – рабочие угольных копей и рудников. Наконец, развитие промышленности повлияло на сельское хозяйство, что повлекло за собой появление третьего основного отряда рабочего класса – сельскохозяйственного пролетариата.
К середине XIX века пролетариат в Англии стал самым многочисленным классом общества. На примере формирования английского капитализма Энгельс показал действие определяющего фактора общественного развития – экономического фактора, роста производительных сил.
«…Уровень развития различных рабочих, – подметил Энгельс, – находится в прямой зависимости от их связи с промышленностью»; «промышленные рабочие лучше всех сознают свои интересы, горнорабочие уже хуже, а сельскохозяйственные рабочие еще почти совсем их не сознают»[348]. Энгельс отметил, что «фабричные рабочие – эти первенцы промышленной революции – с самого начала и до настоящего времени являлись ядром рабочего движения и что остальные рабочие примыкали к движению в той мере, в какой их ремесло захватывалось промышленным переворотом»[349].
Возникнув, тот или иной отряд рабочего класса обретал признаки этого класса и входил в него как органический элемент, неразрывно связанный с другими его отрядами. Отмечая принципиальную важность понимания этого единства, Энгельс обратил внимание на то, что в общей массе пролетариата «положение отдельных его отрядов, именно в силу того, что они все заняты в промышленности, имеет много общего»[350].
Промышленная революция повлекла за собой быстрый рост национального богатства английского общества, с одной стороны, и обнищание массы трудящегося населения – с другой. Концентрация капитала, сосредоточение его в руках крупных предпринимателей сопровождались разорением крестьянства, ремесленников и мелких собственников. Из разорявшихся слоев формировался новый класс, представители которого были полностью лишены средств производства; он явился «прямым детищем»[351] промышленного переворота. «Мелкая промышленность создала буржуазию, – отметил Энгельс, – крупная создала рабочий класс…»[352] Буржуазия и пролетариат – основные, противостоящие друг другу социальные силы капиталистического общества; в основе антагонизма между ними лежит частная собственность и порождаемая ею конкуренция. Частная собственность на средства производства, рационализация производственного процесса, подневольный труд и нищенские условия жизни рабочих являются, по словам Энгельса, той основой, на которой зиждется буржуазное общество.
Исследуя отношения между пролетариатом и буржуазией, Энгельс указал на наличие экономического принуждения при капитализме. В противоположность апологетам капитализма, изображавшим буржуа и пролетария равноправными, а подневольный труд рабочего – как «свободный» труд, Энгельс показал, что пролетарий экономически вынужден работать на капиталиста: хотя рабочий юридически свободен, волен наниматься или не наниматься на работу, ничто не гарантирует ему пропитания и, значит, существования без «добровольной» работы на капиталиста.
Раскрывая истинный характер кажущейся свободы рабочего при капитализме, Энгельс со всей убедительностью показал, что рабочий по существу – раб всего класса буржуазии. «Вся разница между этим и старым откровенным рабством состоит только в том, – объяснял Энгельс, – что современный рабочий кажется свободным, потому что он продается не раз навсегда, а по частям, на день, на неделю, на год, и потому что не один собственник продает его другому, а он сам вынужден таким образом продавать себя, ибо он раб не одного человека, а всего имущего класса»[353].
В произведении «Положение рабочего класса в Англии» появляется понимание рабочего как товара на рынке труда. Рабочий, отметил Энгельс, «продается, как товар, и как товар повышается и падает в цене»[354]; его заработная плата зависит в основном от соотношения спроса и предложения на рынке труда.
На обширном фактическом и статистическом материале Энгельс показал, что развитие капитализма делает существование рабочих бедственным: условия работы, быта, семейных отношений ухудшаются и усложняются, а неуверенность в завтрашнем дне, в возможности сохранить хотя бы минимально сносную жизнь все более возрастает. «Существование раба, – писал Энгельс, – по крайней мере, обеспечено личной выгодой его владельца; у крепостного все же есть кусок земли, который его кормит; оба они гарантированы, по меньшей мере, от голодной смерти; а пролетарий предоставлен исключительно самому себе…»[355] Материалы фабричной инспекции и официальной статистики Англии, которые использовал в своем исследовании Энгельс, привели к выводу о том, что «рабочие не только в физическом и интеллектуальном, но и в моральном отношении отвергнуты господствующим классом и покинуты на произвол судьбы»[356]. Если страдания рабочих становятся невыносимыми и они начинают протестовать, «к ним применяют только одно воспитательное средство – кнут, грубую, не убеждающую, а устрашающую силу»[357]. Им остаются только два исхода: «рабочие, с которыми обращаются, как с животными, либо на самом деле уподобляются животным, либо черпают сознание и чувство своего человеческого достоинства только в самой пламенной ненависти, в неугасимом внутреннем возмущении против власть имущей буржуазии. Они остаются людьми, лишь пока они исполнены гнева против господствующего класса; они становятся животными, когда безропотно подставляют шею под ярмо… не думая о том, чтобы от этого ярма избавиться»[358].
Свойственная капиталистическому строю концентрация производства способствовала сплочению рабочих, росту их классового самосознания. «Рабочие начинают чувствовать себя – в своей совокупности – как класс, до их сознания доходит, что, будучи слабыми в одиночку, они все вместе образуют силу; это способствует отделению от буржуазии и выработке самостоятельных, свойственных рабочим и их жизненным условиям понятий и идей, появляется сознание своего угнетения, и рабочие приобретают социальное и политическое значение. Большие города, – продолжал Энгельс, – очаги рабочего движения: в них рабочие впервые начали задумываться над своим положением и бороться за его изменение, в них впервые выявилась противоположность интересов пролетариата и буржуазии, в них зародились рабочие союзы, чартизм и социализм»[359].
Энгельс охарактеризовал облик и черты рабочего, находящиеся в непримиримом противоречии с его существованием. В противоположность ханжеской писаной морали буржуазии и откровенной аморальности ее деяний рабочие в своем протесте и борьбе против капитализма обретают все более благородные, подлинно человеческие черты. Энгельс отметил, что «английский рабочий класс с течением времени стал совсем другим народом, чем английская буржуазия»[360]. И если до середины XIX века континентальная Европа знала только один английский народ – буржуазию, то «именно другой народ, состоящий из пролетариев, имеет гораздо большее значение для будущего Англии»[361]. В отличие от буржуа, рабочие «говорят на другом диалекте, имеют другие идеи и представления, другие права и нравственные принципы, другую религию и политику»[362]. Они значительно более отзывчивы в повседневной жизни, всегда готовы прийти на помощь слабому (Энгельс привел многозначительный факт: общая сумма, которую ежегодно бедняки дают друг другу, превосходит ту, которую богачи дают беднякам). Гуманизм пролетариев легко увидеть и в других проявлениях. «Для них каждый человек – человек, между тем как для буржуа рабочий не вполне человек»[363]. Рабочие обходительнее и приветливее, чем буржуа, несравненно менее привержены к деньгам, хотя больше в них нуждаются, независимы в своих мнениях, более восприимчивы к действительности, объективны в оценках и суждениях. Рабочим чужд фанатизм, который столь характерен для буржуа. Если рабочий религиозен – то, как правило, больше на словах, чем на деле; в жизни же он руководствуется земными интересами, стремится улучшить свое существование в реальном мире.
Все это делает рабочих людьми, самой жизнью подготовленными к активной борьбе за лучшее будущее, к восприятию передовых идей, зовущих к этому будущему. Между тем буржуазия склонна к миру с рабочими только до тех пор, пока рабочие ей покорны. «Как только рабочий обнаруживает стремление освободиться от существующего положения вещей, буржуазия становится его открытым врагом»[364], – подчеркнул Энгельс. Это обстоятельство побуждает рабочих объединять свои силы в борьбе против капиталистических порядков.
Ленин писал: «И до Энгельса очень многие изображали страдания пролетариата и указывали на необходимость помочь ему. Энгельс первый сказал, что пролетариат не только страдающий класс; что именно то позорное экономическое положение, в котором находится пролетариат, неудержимо толкает его вперед и заставляет его бороться за свое конечное освобождение. А борющийся пролетариат сам поможет себе. Политическое движение рабочего класса неизбежно приведет рабочих к сознанию того, что у них нет выхода вне социализма»[365].