Отпор организаторам травли пролетарских революционеров

Маркс и Энгельс неоднократно предупреждали о том, что авантюристические затеи мелкобуржуазных эмигрантов и их сектантских подголосков могут дать дополнительный повод реакционным кругам для преследования участников революционного движения. Затеянная эмигрантами псевдореволюционная шумиха создавала благоприятную почву для правительственных репрессий, направленных против подлинных борцов за интересы народа, в первую очередь против пролетарских революционеров, облегчала реакции задачу разгрома революционных сил. Авантюризм сторонников Виллиха и Шаппера был особенно опасен, поскольку он ставил под удар непосредственно Союз коммунистов. Маркс и Энгельс предвидели, что расколом Союза, увлечением сектантских элементов «левой фразой», заговорщичеством, планами военного переворота непременно воспользуется реакция. Сектанты могли в любой момент послужить слепым орудием полицейских провокаций. Эти опасения Маркса и Энгельса вскоре подтвердились.

По мере возобладания реакции ее вдохновители все больше нацеливались на окончательное подавление рабочего движения. В борьбе с ним установилось сотрудничество полицейских ведомств разных государств, в первую очередь Пруссии, Франции и Англии. В этом международном полицейском сговоре участвовали представители всех ступеней правящей иерархии, от царствующих особ, министров, послов, высокопоставленных полицейских чиновников до мелких провокаторов и шпиков, действовавших под маской дипломатов, купцов, торговых служащих. Гнусную роль в кознях реакции сыграла провокаторская деятельность прусских полицейских чиновников – Вермута и Штибера – «двух подлейших полицейских негодяев нашего столетия»[928].

Главным объектом преследований сделался Союз коммунистов. Избрав его основной мишенью своих происков, реакционные круги тем самым признали наиболее революционным и опасным для существующего строя именно то направление в рабочем движении, во главе которого стояли Маркс и Энгельс. Недаром глава полиции Берлина, Хинкельдей, сравнивая Союз коммунистов с организациями мелкобуржуазных эмигрантов – Эмигрантским клубом и Агитационным союзом, писал в апреле 1852 года своему начальству: «Уже сейчас можно с полным основанием сказать о партии Маркса и Энгельса, что она стоит намного выше всех членов „эмиграции“, „агитации“ и центральных комитетов, ибо она бесспорно располагает гораздо большей силой знания и таланта. Сам Маркс – известная личность, и следует признать, что у него в одном кончике пальца больше ума, чем в головах всей прочей компании»[929].

В результате арестов, произведенных в Германии весной – летом 1851 года, за тюремной решеткой оказались многие активные деятели Союза коммунистов, в том числе члены кёльнского Центрального комитета. Но прусской реакции этого было мало. Она добивалась публичного осуждения коммунистической организации, ее идей, руководителей, находящихся за границей. В правящих кругах Пруссии решено было организовать громкий судебный процесс над деятелями Союза коммунистов, обвинив их в «носящем характер государственной измены заговоре» и представив в глазах общественного мнения социально опасными преступниками, посягающими на устои общества. Прусские власти рассчитывали не только покарать ненавистных им пролетарских революционеров, но и очернить их в глазах обывательской массы, морально их унизить, уничтожить. Суд над ними должен был сломить всякую, даже либеральную оппозицию, оправдать полицейские меры прусского правительства, представить его спасителем не только Германии, но и других стран от «коммунистической угрозы». Это была одна из антикоммунистических акций не только судебно-полицейского, но и политико-идеологического характера, по своим масштабам и провокационным способам проведения оставившая далеко позади все прежние преследования приверженцев коммунистических убеждений.

Документы Союза коммунистов, захваченные при арестах, не давали оснований для подтверждения обвинения в заговоре. Следственным и полицейским органам понадобилось полтора года, чтобы состряпать обвинительный материал. Для этого прусская полиция не брезговала никакими средствами, пуская в ход всевозможные провокации. Во время самих судебных заседаний полицейские чиновники выступили в роли свидетелей обвинения, не стесняясь давать под присягой заведомо ложные показания. Весь процесс, по характеристике Маркса и Энгельса, представлял собой серию «совершенных полицией мошеннических проделок, клятвопреступлений, подделок документов, подтасовок дат, краж и т.д., которые не имеют прецедентов даже в анналах прусской политической юстиции»[930].

Одним из замыслов организаторов процесса явилась попытка представить сторонников Маркса и Энгельса причастными к заговорщической деятельности сектантской организации Виллиха – Шаппера. Пользуясь беспечностью ее членов, полицейские шпики выкрали в Лондоне архив ее Центрального комитета. Обнаруженные в нем документы были объявлены выражением кредо «партии Маркса». В Париже агент Штибера втерся в доверие членов местных общин виллихо-шапперовского объединения и выдал их французской полиции. Возникло дело о «немецко-французском заговоре» 1851 года. Таким образом, авантюристические действия раскольнической группировки Виллиха – Шаппера облегчили полиции фабрикацию ложных улик против членов Союза коммунистов.

С 4 октября по 12 ноября 1852 года в Кёльне проходил процесс над коммунистами. Перед судом присяжных предстало 11 обвиняемых (двенадцатого – революционного поэта Фрейлиграта – судили заочно). Устроителям процесса, однако, не удалось осуществить своего главного замысла – скомпрометировать Союз коммунистов. Морально кёльнский процесс был проигран прусскими властями. И это в первую очередь явилось результатом энергичной деятельности Маркса, который сумел в Лондоне сосредоточить в своих руках главные средства защиты и привести их в действие. Благодаря этой деятельности суд в Кёльне превратился в арену борьбы между силами реакции, опиравшимися на прусский полицейско-административный и судебный аппарат, и передовыми борцами рабочего класса, сумевшими использовать судебные заседания для того, чтобы злостной клевете на Союз коммунистов противопоставить правду.

С момента получения известий об арестах коммунистов в Германии Маркс и Энгельс прилагали все усилия для оказания помощи своим партийным товарищам. Однако их попытки выступить в печати в защиту заключенных и с разоблачением произвола прусских властей натолкнулись на противодействие редакторов буржуазных газет. Только в октябре 1852 года им удалось поместить разоблачительное заявление в пяти английских печатных органах. Во время процесса Маркс, несмотря на многочисленные препятствия и негласный надзор за ним прусских полицейских агентов, фактически направлял из Лондона действия защиты. Преодолевая трудности с доставкой документов в Кёльн, посылая их через Манчестер с коммерческой почтой Энгельса или в частных письмах по неизвестным полиции адресам, он вооружал защитников необходимыми инструкциями и документальными доказательствами; нащупывая уязвимые пункты обвинения, он выдвигал контраргументы, указывал способы опровержения полицейских вымыслов. В письме Энгельсу от 28 октября 1852 года Маркс сравнивал посылаемые им в Кёльн материалы с контрминой, от которой «взлетит на воздух весь правительственный обман»[931].

С помощью этих материалов защита опровергла обвинения, одно за другим выдвигавшиеся на процессе против подсудимых. Была доказана лживость утверждений об участии сторонников Маркса в «немецко-французском заговоре», об их ответственности за заявления и действия группы Виллиха и Шаппера, опровергнута подлинность предъявленных на суде в качестве обвинительного материала различных полицейских фальшивок, в том числе так называемой книги протоколов Центрального комитета Союза коммунистов, изготовленной Штибером с помощью прусских шпионов в Лондоне. В результате закулисные махинации прусских судебных и полицейских органов оказались разоблаченными, и престиж этих органов был подорван даже в глазах антикоммунистически настроенной публики, присутствовавшей на процессе или следившей за ним по газетным отчетам.

И тем не менее большинство подсудимых, в том числе Г. Беккер, Г. Бюргерс, П. Нотьюнг, Ф. Лесснер и П. Рёзер, были приговорены судом к заключению в крепости на срок от 3 до 6 лет. Но четверых подсудимых – ввиду полного отсутствия улик – суд все же вынужден был оправдать. Такой исход процесса не был неожиданным для Маркса. Подсудимые, считал он, были фактически заранее осуждены, ибо в их лице «перед господствующими классами, представленными судом присяжных, стоял безоружный революционный пролетариат»[932].

Маркс и Энгельс продолжали борьбу за правду и после окончания судебного разбирательства. Еще в дни процесса у Маркса возникло намерение дать публичный отпор вдохновителям травли участников пролетарского движения, выступив со специальной обличительной брошюрой. К концу 1852 года Маркс закончил работу над брошюрой «Разоблачения о кёльнском процессе коммунистов». Она была напечатана в Базеле (Швейцария) и Бостоне (США). Бостонское издание, вышедшее в апреле 1853 года, получило весьма широкое распространение, особенно среди немецких эмигрантов в Америке. В США на страницах «Нью-йоркской ежедневной трибуны» была опубликована и статья Энгельса «Недавний процесс в Кёльне».

Своей брошюре Маркс придал характер боевого политического памфлета. Это было не только мужественное выступление в защиту борцов за дело рабочего класса, ставших жертвами судебно-полицейского произвола, но и гневная отповедь врагам коммунистического движения. Памфлет – один из ярких примеров борьбы основоположников марксизма против антикоммунизма, образец применения ими наступательной тактики в этой борьбе. Маркс отнюдь не ограничился опровержением клеветнических обвинений, выдвигавшихся против коммунистов. Разоблачением грязных действий прусских судебных и полицейских властей, фальсификаторских, провокационных приемов устроителей кёльнского судилища он заклеймил прусскую государственную систему, реакционный режим, порождающий гнусные методы подавления движения революционного пролетариата. Процесс в Кёльне выставил к позорному столбу не только его непосредственных организаторов, – вместе с ними были «пригвождены прокуратура, суд, почта, правительство, полицей-президиум в Берлине, министерства, прусское посольство в Лондоне – одним словом, все прусское государство…»[933].

Обличения Маркса затрагивали не одну только Пруссию. Ярая враждебность рабочему движению и неразборчивость в средствах борьбы с ним были присущи, отметил он в брошюре, не только юнкерской прусской монархии, но и всякому эксплуататорскому государству, его судебному аппарату. Маркс, в частности, изобличил классовую пристрастность и тенденциозность буржуазного суда присяжных. Этот суд, как и буржуазная юстиция в целом, является карательным инструментом в руках привилегированных классов, используемым для расправы с пролетарскими деятелями.

В «Разоблачениях о кёльнском процессе коммунистов» Маркс дал должную оценку сектантской группировке Виллиха – Шаппера. Из материалов процесса широкой публике стало известно и о существовании Союза коммунистов, и о расколе в нем. Отпала необходимость воздерживаться в печати, из конспиративных соображений, от освещения внутренней борьбы в организации. Теперь Маркс мог и счел нужным открыто осудить воззрения и действия фракционеров, раскрыть причины разрыва с ними. В своей брошюре Маркс показал, что представители фракции являются выразителями мелкобуржуазных умонастроений, волюнтаристских и догматических взглядов, чуждых пролетарскому мировоззрению. Он вновь подчеркнул вредность их заговорщической и авантюристической тактики, которой воспользовались организаторы кёльнского процесса.