Идейное развитие Маркса в университетские годы

Высшее образование Маркс получил в двух лучших учебных заведениях страны – в Боннском и Берлинском университетах. В Бонне Маркс начал изучать юридические науки, в Берлине получил философское образование. В университете он серьезно увлекся также историей и литературой.

Поэтическое творчество Маркса 1835 – 1837 годов является одним из источников, позволяющих судить о его духовных интересах. Значительное место в нем занимает философская лирика, в которой ясно проступают элементы политического радикализма, революционности. Маркс берет под защиту Шиллера и в особенности Гёте, которые подвергались нападкам консервативных литераторов и клерикалов.

По окончании первого семестра в Берлинском университете Маркс в письме к отцу делится своими планами и настроениями, рассказывает о своих занятиях: сначала он увлекся лирической поэзией, которая была его «первой темой», помогая выражать мысли и чувства. Однако тут же Маркс признается, что поэзия могла быть только «попутным занятием»; он должен был сосредоточиться на изучении юриспруденции и почувствовал необходимость «испытать свои силы в философии»[114], осмыслить философские основания права. Для этого он попытался рассмотреть правовые отношения с позиций философии права Канта и Фихте. Но его попытки не привели к желаемым результатам, и он без сожаления отбрасывает свой кантиански-фихтеанский опус. От кантовского и фихтевского идеализма Маркс «перешел к тому, чтобы искать идею в самой действительности»[115]. Сказалось благотворное воздействие идей Просвещения, которые обращали к реальной действительности, проповедовали свободу и равенство всех людей, могущество человеческого разума. К гегелевской философии ввиду ее абстрактности он в то время относился с предубеждением, к тому же познакомился с ней лишь отрывочно. В эпиграммах из «Тетради стихов», посвященной отцу, Маркс выражает свою неудовлетворенность как Кантом и Фихте, которые «в надзвездном эфире ищут мир неизвестный во мгле», так и Гегелем, преподносящим людям «Ничто» и выражающим свою мудрость словами, которые каждый волен понять так, «как ему любо понять»[116].

Очередная попытка создать философскую концепцию права привела Маркса к Гегелю. В дни отдыха в пригороде Берлина Маркс изучил философию Гегеля «от начала до конца»[117]. Тогда же он познакомился с представителями младогегельянского течения и стал активным членом «Докторского клуба». Несмотря на обнаружившиеся различия и даже некоторую противоположность во взглядах Маркса и младогегельянцев, крепли узы, связывавшие его «с современной мировой философией», то есть гегелевской философией и младогегельянцами. Вскоре Маркс становится душой клуба, и берлинские младогегельянцы признают его авторитет.

Принятие Марксом гегелевской философии и сотрудничество с младогегельянцами отнюдь не означали, что Маркс слепо следовал их принципам. С самого начала своего сближения с младогегельянцами он отличался самостоятельностью суждений. Иначе, чем младогегельянцы, он относился к гегелевской философии, расходился с ними в оценке гегелевского наследия. Конечно, в условиях господства идеализма мировоззрение Маркса было тогда также идеалистическим.

Взгляды и политическую позицию Маркса в 1837 – 1841 годах отразили его «Тетради по эпикурейской философии» (1839) и докторская диссертация «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура» (1840 – 1841). Духовный мир молодого Маркса весьма рельефно предстает и из упомянутого выше его письма отцу от 10 – 11 ноября 1837 года.

С молодых лет Маркс был энергичным, решительным, трудолюбивым, целеустремленным. Эти ценные качества проявились с первых его шагов в области науки. Так, занявшись проблемами философии, он должен был решить для себя вопрос об отношении философии к религии. Свойственная ему до тех пор веротерпимость переросла вскоре в убежденный атеизм. В докторской диссертации и в «Тетрадях по эпикурейской философии» Маркс отрицает необходимость идеи бога и религии. «Неразумность есть наличное бытие бога»[118], – пишет он. Философия, по его мысли, является противницей всех богов – «небесных и земных»[119]. Эта позиция Маркса граничила с политическим радикализмом: выступления против христианской религии, антиклерикализм в то время в Германии были равносильны выступлениям против основ прусского государства.

Маркс хотел бы противопоставить теологии свободную от религиозных предрассудков философию. Он ищет такую философию, которая является «мирской», служит людям, содержит «энергический принцип». Его привлекают целостные философские системы, которые являются узловыми пунктами в истории философской мысли, вбирают в себя достижения предшествующего ее развития, содержат зародыш дальнейшего философского прогресса. Обращаясь к древнегреческой философии, он внимательно исследует философские системы Демокрита и Эпикура, проявляя, в частности, интерес к рассмотрению ими проблемы свободы воли и необходимости.

В подготовленных материалах к докторской диссертации Маркс использует значительный оригинальный материал по эпикурейской, стоической и скептической философии, а также историографическую литературу и приступает к анализу воззрений древнегреческих мыслителей. В самой докторской диссертации, которая была первым законченным исследованием Маркса по истории философской мысли, явственно ощущается влияние на него гегелевской философской и историко-философской концепций. Но история философии оказалась и той областью, в которой впервые наметились и расхождения Маркса с Гегелем в решении некоторых историко-философских проблем, в оценках философских систем античных мыслителей.

Маркс высоко ценил гегелевскую концепцию историко-философского процесса, особенно его диалектику во взглядах на развитие философской мысли; Гегель, по словам Маркса, создал смелый и обширный план истории философии, с которого только и начинается научная история философии. Вместе с тем в подготовительных рукописях и в самой диссертации Маркс уже не соглашается с некоторыми гегелевскими взглядами на историю философских идей. Его прежде всего не удовлетворяла умозрительная трактовка Гегелем истории философской мысли. Не был согласен он и с гегелевским решением вопроса о соотношении философии и религии: Гегель «перевернул» все теологические доказательства бытия бога и «отверг их, чтобы их оправдать»[120]; Гегель видел различия между философией и религией только в форме, но не в содержании. Маркс возражал против «теологизирующего рассудка в философии», независимо от того, кто его проводит – Плутарх, Гегель или его последователи. Философия – «страна разума», которая, по выражению Маркса, является «для бога вообще – областью, где его существование прекращается»[121].

Оставаясь в целом на почве гегелевского идеализма, Маркс уже в 1839 – 1840 годах выдвигает идеи, которые в совокупности выходили за рамки гегелевской философской концепции. Основная тенденция этих идей состояла в стремлении сделать философию более критичной, действенной. Маркса занимает связь философии с действительным миром, ее активная роль в обществе, «превращение философии в практическое отношение к действительности»[122]. В этом состоял существенный шаг в сторону от философии Гегеля. Маркс полагал, что философия обращается к внешнему миру не только во имя его постижения, что «теоретический дух превращается в практическую энергию» и «обращается против земной, существующей помимо него действительности». Хотя «сама практика философии теоретична»[123], выражается в критике идей, но эта критика служит земным делам людей.

В своих рассуждениях Маркс исходил еще из гегелевского понимания действительности и идеалистического толкования практики. Однако он стремился не только перенести философию из сферы чистой мысли в сферу идеологической борьбы, как делали некоторые младогегельянцы, но и соединить идейную борьбу с борьбой за конкретные цели. Подобная тенденция обнаруживается, в частности, в его рассуждениях о противоречивости философского процесса.

Маркс полагал, что противоречия в философских системах нельзя объяснить личными обстоятельствами, как поступали некоторые гегельянцы. Источник этих противоречий надо искать как в самих системах, так и вне их. Противоречивость философии (например, философии Гегеля) объясняется тем, что мир, которому она противостоит, – «расколовшийся мир». Неизбежным следствием этого является существование в философии различных направлений. Так, сама гегелевская философия – источник двух направлений. Одно из них через критику обращается к внешнему миру. Представители этого направления стремятся мир сделать «философским», а философию – «мирской». В характеристике этого направления нетрудно узнать младогегельянцев. Второе направление уходит в себя, оторвано от жизни, его действия выражены только в философствовании. Ввиду этого только первое направление «может привести к реальному прогрессу»[124], – писал Маркс.

Характер философии диктует определенный вид ее взаимодействия с действительностью. Всесторонне разработанная, «завершенная», «охватившая целый мир» «мировая» философия, какой Маркс считал в то время философию Гегеля в ее радикальной интерпретации, должна была воздействовать на мир, революционизируя его. Поэтому современная Марксу философская борьба рассматривалась им как предвестник революционной бури. «Не нужно приходить в смятение перед лицом этой бури, которая следует за великой, мировой философией»[125]. Эта буря, то есть революция, – «историческая необходимость» и логический вывод диалектики. Кто этого не понимает, тот не понимает Гегеля.

Так Маркс, еще будучи по мировоззрению идеалистом, связал философию с идеей революции, приблизился к революционно-демократическим позициям.