Восхождение от абстрактного к конкретному

Итак, Маркс показал, что историческое и логическое в разных своих значениях переплетаются сложным диалектическим образом при сохранении ведущего принципа отражения исторического в логическом. Но каким образом должно быть организовано эффективное развитие теоретического познания в рамках логического? Ответ содержит материалистически переработанное Марксом учение о восхождении от абстрактного к конкретному (извлеченное из гегелевской диалектики).

Принцип этого «восхождения» очерчен Марксом уже в первом варианте «Капитала». Под «абстрактным» он понимает определенную ступень познания, которая содержит отображение в понятиях внутренней структуры развивающегося объекта, однако, еще далеко не полное. Иного пути к воспроизведению в теории полноты содержания объекта в его реальной конкретности, кроме как через абстракции науки, не существует.

В «Капитале» Маркс использует различные приемы абстрагирования, в том числе обобщение через абстракцию и абстрагирование через уравнивание. Так, через уравнивание товаров он приходит к понятию стоимости: «…товары обладают стоимостью (Wertgegenstandlichkeit) лишь постольку, поскольку они суть выражения одного и того же общественного единства – человеческого труда…»[1284] Ряд научных выводов был сделан Марксом посредством так называемых изолирующих абстракций, позволяющих строить теоретические модели. Он рассматривает, например, товарный обмен сначала «абстрактно, т.е. оставляя в стороне обстоятельства, которые не вытекают из имманентных законов простого товарного обращения…»[1285]. Именно абстракции последнего вида помогли образовать содержательное понятие исходной «клеточки». Решающую роль в ее образовании сыграло выделение (абстрагирование) ведущего противоречия.

Однако задача науки состоит в том, чтобы через одни абстракции двигаться к другим, все более восходя к теоретически-конкретному, которое есть «синтез многих определений, следовательно единство многообразного»[1286]. Если Фейербах отождествил конкретное с чувственно наглядным, то Маркс видит задачу познания в его подъеме к такому конкретному по своей полноте знанию, которое, оставаясь «абстрактным» в том смысле, что сохраняет черты абстрактности (отвлеченности), присущие всякому теоретическому мышлению, в то же время постепенно «наполняет» свои предшествовавшие абстрактные понятия и суждения (законы) конкретностью.

Таким образом, для Маркса «конкретное» есть в данном случае синоним теоретически всесторонне истинного и отнюдь не тождественно понятию «единичное», хотя конкретность познания не достижима без использования эмпирических сведений о единичных предметах и фактах.

В «Капитале» движение познания от абстрактного к более содержательному, конкретному знанию происходит прежде всего как восхождение от определенного начального пункта, исходной «клеточки». Ей соответствует реальный прообраз. В условиях капитализма «абстракция труда вообще есть не только мысленный результат некоторой конкретной совокупности видов труда… Труд здесь, не только в категории, но и в реальной действительности, стал средством для создания богатства вообще и утратил ту сращенность, которая раньше существовала между определенными индивидами и определенными видами труда»[1287]. Диалектически-противоречивое единство абстрактного и конкретного труда в форме товаров как его продуктов и есть исходная «клеточка» экономических процессов. Вообще исходные научные абстракции – «клеточки» имеют в качестве своих прообразов такие противоречивые свойства объектов, которые коренятся в их существенных внутренних отношениях. Они обладают «самодвижением» в том смысле, что расширенно воспроизводятся, и развитие выраженного в них противоречия определяет бытие и дальнейшие судьбы познаваемого объекта. Так, «простая форма стоимости, отдельный акт обмена одного, данного, товара на другой, уже включает в себе в неразвернутой форме все главные противоречия капитализма…»[1288]. Отсюда – огромная познавательная ценность «клеточек», конечно, при условии, что они образованы в процессе абстрагирования не произвольно и являются средоточием именно ведущих, главных противоречий.

Как видно из «Теорий прибавочной стоимости», восхождению от начальных теоретических абстракций – «клеточек» к конкретному предшествует движение познания от конкретного (в смысле объекта познания) к абстрактному (в смысле ступеней подхода к абстрактным «клеточкам»), которые есть также и движение от явлений к сущности. Когда же начальные «клеточки» выявлены, начинается вторая, основная стадия познавательного процесса, то есть восхождение от абстрактного к конкретному. Но и на этой стадии время от времени используется движение от конкретного к абстрактному, вводящее в процесс восхождения новый фактический материал, который способствует дальнейшей конкретизации познания. В силу этого, как заметил Энгельс, «общий закон изменения формы движения гораздо конкретнее, чем каждый отдельный „конкретный“ пример этого»[1289].

В процессе восхождения от абстрактного к конкретному Маркс широко применял упомянутые выше изолирующие абстракции, своего рода теоретические упрощения, имеющие целью рассмотреть процесс «в его основной форме, в которой устранены все затемняющие дело побочные обстоятельства»[1290]. Весьма важны подобные приемы при выявлении и определении исходных «клеточек» восхождения. Они существенно способствуют упорядочению последовательности этапов исследования[1291], обеспечивая временную «изоляцию» от разнообразия связей, которое не поддается сразу совокупному осмыслению. Как впоследствии заметил Ленин, «движение познания к объекту всегда может идти лишь диалектически: отойти, чтобы вернее попасть…»[1292].

Так, в I томе «Капитала» Маркс в основном абстрагируется от процесса обращения капитала, а во II томе – им изучается, наоборот, процесс обращения при абстрагировании от процесса производства. При этом Маркс делает упрощающее допущение: «предполагая всеобщее и исключительное господство капиталистического производства, за исключением класса капиталистов вообще не существует никаких других классов, кроме класса рабочих»[1293]. Маркс прибегает и к ряду других условных теоретических упрощений аналогичного рода, позволяющих формулировать соответствующие экономические тенденции и закономерности. Так он осуществляет изолирующее абстрагирование от внекапиталистической среды в процессе функционирования развитого капитала, от различия органического строения капитала в промышленности и в земледелии и др.

Но подобные идеализации приносят действительную пользу научному познанию только тогда, когда они на последующих его этапах устраняются, преодолеваясь соответствующими конкретизациями. Последние как бы «наращивают» на полученную модель прежде оставленные вне анализа стороны процесса. Если идеализации выявляют законы, которые «оказываются осуществленными в чистом виде»[1294], то в результате конкретизаций эти законы учитывают различия условий, корректирующих их (законов) действие, и становятся гораздо более близкими к реальному многообразию процессов. Если исследование вначале имеет «целью представить внутреннюю организацию капиталистического способа производства лишь в его, так сказать, идеально среднем типе»[1295], то в итоге наука устанавливает, что в реальной действительности «общие законы осуществляются весьма запутанным и приблизительным образом…»[1296]. Тем самым происходит устранение идеализаций, которые сознательно были сделаны раньше. Так, в III томе «Капитала» преодолеваются основные идеализирующие исключения, сделанные в I и II томах, и производство и обращение капитала исследуются уже как единый и целостный процесс.

Таким образом, восхождение от абстрактного к конкретному – это сложный процесс, который нельзя осуществить «путем прямого подведения конкретного под абстрактное и путем непосредственного приспособления конкретного к абстрактному»[1297]. Процесс восхождения – это диалектико-материалистическая дедукция, действующая на основе ее единства с индуктивным исследованием и существенно отличающаяся как от гегелевской идеалистической дедукции (извлечения всего богатства содержания из ранее постулированных понятий), так и от дедукции формально-логической (образования выводных суждений по строгим формальным правилам). Дедукция в «Капитале» – это выведение нового состояния объекта из исследования тенденций развития противоречий, присущих прежнему его состоянию. Оно осуществляется путем непрерывного подключения к теоретическому рассуждению новых эмпирических фактов и через конкретное разрешение противоречий процесса познания, возникающих на узловых пунктах рассуждения. Классическим примером дедукции этого вида служат рассуждения Маркса о механизме возникновения прибавочной стоимости. На основе реальных фактов из практики изучаемых процессов происходит и проверка результатов дедукции. Ленин подчеркивал, что проверка практикой происходит в «Капитале» на каждом новом шагу исследования[1298].

Важное место в методе Маркса занимает проблема диалектического взаимодействия дедукции (как собственно диалектической, так и формально-логической) и индукции. О взаимодействии формально-логических дедукции и индукции Энгельс писал позднее как о непреложном факте познания, не понятом «всеиндуктивистами», мыслящими односторонне и метафизически[1299]. Абсолютизация формально-логической дедукции не менее ошибочна: она возвращает к заблуждениям рационалистов XVII века, а затем и к идеализму. Применение индукции необходимо для предварительных обобщений фактов на пути от конкретного к абстрактному, для обобщений их с целью пополнения дедуктивного движения новыми сведениями, а также и для проверки результатов, полученных в ходе этого движения на пути от абстрактного к конкретному. Например, индуктивное обобщение фактов английской истории XVI – XVII веков помогло Марксу проверить и тем самым закрепить ранее им полученный общий вывод о сущности первоначального капиталистического накопления. И вообще во многих главах «Капитала» «абстрактная и кажущаяся иногда чисто дедуктивной форма изложения на самом деле воспроизводит гигантский фактический материал по истории развития обмена и товарного производства»[1300].

Восхождение от абстрактного к конкретному происходит, как уже говорилось, через разрешение противоречий процесса познания, что служит познанию противоречий самого объекта. Противоречие познания – категория субъективной диалектики. Буржуазные экономисты смешивали, спутывали противоречия внутренние и внешние, реальные и кажущиеся, объективные и субъективные, и Маркс последовательно критикует их за это[1301]. Из противоречий познания особую важность представляют такие, которые приобретают вид антиномий (взаимоисключающих положений). Буржуазные экономисты нередко затушевывали противоречия такого рода, и Маркс упрекает Смита, в частности, за то, что его не смущает антиномическое противоречие – «цена, достаточная для того, чтобы продукт поступал на рынок, недостаточна для того, чтобы он поступал туда…»[1302]. Иногда бывает так, что лишь «возникает видимость существования какой-то особой проблемы»[1303], но в других случаях трудности познания представляют собой подлинные проблемы, требующие своего решения. И там, где многие экономисты, отмечал Энгельс, уже «видели решение, он (т.е. Маркс. – Ред.) видел только проблему»[1304].

Классическим примером проблемных противоречий является антиномия: капитал возникает «в обращении и в то же время не в обращении»[1305]. Рассматривая данный антиномический тезис об источнике возникновения капитала не как уже достигнутую истину, а как «условия проблемы»[1306]. Маркс подверг эти условия содержательному анализу и в конечном счете проблему разрешил: капитал возникает в сфере производства при эксплуатации рабочей силы, создающей прибавочную стоимость, но реализуется в процессе обращения. Методологически Маркс исходит при этом именно из положения о том, что путь к достижению истины лежит через специфические противоречия познания, которые надо преодолевать. Преодоление (разрешение) их позволяет выявить объективные противоречия самого изучаемого объекта. Структура логического механизма разрешения Марксом антиномии возникновения капитала стала для логики научного исследования классической. Аналогично Маркс поступает в «Капитале» в случаях антиномий: «обмен товаров является эквивалентным и не эквивалентным», «цена труда определяется и не определяется ценой необходимых жизненных средств» и др.

Итак, в ходе своих экономических исследований Маркс одновременно развил диалектико-материалистический метод познания, сформулировав и проверив при этом на практике ряд важнейших положений, связывающих воедино диалектику, логику и теорию познания. Достигнутые им результаты явились фундаментальной основой для последующих исследований в области логики и методологии научного познания. Источник же могучей творческой силы метода Маркса заключается прежде всего в его объективных корнях и революционной направленности. Ибо развитая Марксом в «Капитале» диалектика «в позитивное понимание существующего… включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно также и с ее преходящей стороны, она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна»[1307].