За возрождение чартизма на социалистической основе

В Англии Маркс и Энгельс всячески способствовали попыткам левого крыла чартистов, возглавляемого Э. Джонсом, возродить чартистское движение, несмотря на трудности, которые встречала агитация за Народную хартию в те годы, в условиях охлаждения к ней значительных слоев рабочих, усиления аполитичности среди членов тред-юнионов, роста влияния буржуазных кооперативистов и христианских социалистов. Тем не менее в рядах Национальной чартистской ассоциации, численность которой по сравнению с 40-ми годами значительно сократилась, действовало немало подлинно революционных элементов. В 1851 году чартистским конвентом впервые в истории чартизма была принята программа, провозгласившая социалистические цели движения. В этом сказалось влияние идей научного коммунизма, отразившееся и на других сторонах деятельности революционных чартистов: на содержании их печатных и устных выступлений, на их стремлении сочетать борьбу за политические требования с защитой экономических интересов рабочих и крепить связи с массами. «Джонс стоит на вполне правильном пути, и мы можем смело сказать, что без нашего учения он никогда не выбрался бы на верную дорогу…»[1027] – писал Энгельс Марксу 18 марта 1852 года о чартистском лидере.

Маркс и Энгельс считали, что борьба за возрождение чартизма на новой, социалистической основе открывала известную перспективу создания в Англии массовой революционной партии рабочего класса и позволяла рассчитывать на то, что ее идейная платформа будет более выдержанной и зрелой, чем прежние чартистские программы. В поисках путей создания такой партии, что могло в какой-то мере послужить примером и для передовых рабочих других стран, они видели главный смысл деятельности своих чартистских друзей. Основоположники марксизма рассматривали эту деятельность как одну из форм противодействия усиливавшимся реформистским тенденциям в английском рабочем движении, как способ вновь придать ему революционное направление. Поэтому они деятельно помогали Джонсу и его соратникам налаживать выпуск чартистских печатных органов – еженедельника «Notes to the People» («Заметки для народа», 1851 – 1852) и особенно газеты «The People’s Paper» («Народная газета», 1852 – 1858). Одобрение и поддержку Маркса и Энгельса встретили усилия чартистов, направленные на расширение сферы массовой агитации, на установление контактов с участниками стачек, их попытка основать новую широкую организацию «Массовое движение» и созыв с этой целью в Манчестере в марте 1854 года Рабочего парламента. Маркс рассчитывал, что деятельность Рабочего парламента, где были представлены различные отряды пролетариата (чартисты, члены тред-юнионов и кооперативных обществ, неорганизованные рабочие), позволит найти соответствующую тогдашним условиям форму национального объединения пролетарских сил, которое при надлежащем политическом руководстве может развиться в массовую пролетарскую партию. Но чартистам не удалось преодолеть косного отношения к политической борьбе представителей тред-юнионов и достигнуть намеченных целей.

Стремясь популяризировать опыт чартистского движения в других странах, Маркс освещал его важнейшие стороны в статьях для «New-York Daily Tribune» и «Neue Oder-Zeitung», воспроизводил в них материалы чартистской печати, выступления чартистских лидеров на различных митингах. О его отношении к революционному чартизму ярко свидетельствует участие 14 апреля 1856 года в собрании, посвященном четырехлетнему юбилею «Народной газеты», на котором он произнес речь, полную оптимистической веры в конечное торжество рабочего класса.

Обстоятельства, однако, все больше вели к свертыванию чартистского движения. Одним из симптомов этого стали проявленные с 1857 года Джонсом политические колебания, его уступки буржуазным радикалам, следствием чего был переход в их руки в июне 1858 года «Народной газеты», а вскоре и прекращение ее издания. Маркс с горечью писал, что Джонс, который с 1850 года «с величайшей самоотверженностью и талантом принялся за реорганизацию чартистской партии», пошел на непростительную посредническую сделку с буржуазными политиками[1028].

Причину происходивших перемен Маркс и Энгельс видели в социальных процессах, затронувших рабочий класс Англии, в образовании среди него верхушечного слоя, которому английская буржуазия создавала привилегированное положение, делясь с ним крохами своих баснословных барышей от эксплуатации колоний и господства на мировом рынке. Именно этот слой явился главным проводником буржуазного влияния на пролетариат, основным источником распространения среди него реформистских настроений. Энгельс писал Марксу 7 октября 1858 года, что «самая буржуазная из всех наций», которая эксплуатирует весь мир, хочет «иметь буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат рядом с буржуазией»[1029]. Таким образом, Энгельс сумел подметить такое новое, характерное в то время только для Англии явление, как формирование рабочей аристократии, обусловленное мировой промышленной и колониальной монополией этой страны. «В обоих отношениях Англия была тогда исключением среди капиталистических стран, – отмечал Ленин, – и Энгельс с Марксом, анализируя это исключение, совершенно ясно и определенно указывали связь его с победой (временной) оппортунизма в английском рабочем движении»[1030].

В то же время Маркс и Энгельс были убеждены, что революционное наследие чартизма не утратило своего значения. Они верили в восстановление преемственности между чартистским этапом и последующей ступенью развития английского рабочего движения, надеясь, что революционное течение в нем не исчезнет бесследно, что рано или поздно рабочий класс Великобритании вновь проявит революционную энергию. Они считали необходимым всемерно способствовать этому, поддерживать различные формы вовлечения английских рабочих в активную борьбу – стачечное движение, политическую агитацию, кампании солидарности с рабочими и революционными демократами других стран и т.д., – которые могли бы привести в движение пролетарские массы.