Поддержка польского освободительного движения

Как в 40 – 50-х, так и в 60-х годах Маркс и Энгельс считали, что победа польского национально-освободительного движения нанесет серьезный удар контрреволюционным правительствам России, Пруссии и Австрии, участвовавшим в разделе и угнетении Польши, и тем самым будет способствовать победе социальной революции в Европе, ускорит развитие революционных процессов в России и других странах. Поддержка борьбы польского народа, по мнению Маркса и Энгельса, давала рабочим Англии, Франции, Германии возможность разоблачать с позиций пролетарского интернационализма лицемерную, своекорыстную позицию своих правительств по отношению к Польше, контрреволюционный, антинародный, великодержавный характер всей их внешней политики.

Эта задача была не из легких. С одной стороны, существовала демократическая традиция всегда поддерживать стремление поляков к национальному освобождению, хотя при этом нередко проявлялась тенденция к переоценке роли Англии и Франции как «защитников» прав польского народа. Сама идея создания международной организации рабочих возникла на митинге, созванном 22 июля 1863 года в знак солидарности с героическими польскими повстанцами. С другой стороны, под влиянием Прудона среди его приверженцев складывалось нигилистическое отношение к национальному вопросу вообще и к борьбе поляков за свое освобождение в частности. Обе эти тенденции – и буржуазно-демократическая (П. Фокс) и прудонистско-нигилистическая (руководители Парижской секции, отчасти П. Лафарг, Ш. Лонге) – были представлены в Интернационале. Кроме того, давала себя знать общегуманистическая, абстрактная точка зрения; ее придерживался, например, Де Пап, выступивший против включения вопроса о Польше в повестку Женевского конгресса[1576].

Для Маркса важно было прежде всего добиться самостоятельной классовой позиции Товарищества в этом вопросе. Достижению данной цели способствовали дискуссии в Генеральном совете в декабре 1864 – январе 1865 года, серия статей «Какое дело рабочему классу до Польши?», написанная Энгельсом по просьбе Маркса в 1866 году, включение вопроса о Польше в составленный Марксом к Женевскому конгрессу программный документ – «Инструкцию делегатам Временного Центрального Совета по отдельным вопросам».

Как всегда, Маркс опирался на предварительное основательное изучение проблемы[1577]. В первой же дискуссии острие его выступления было направлено против П. Фокса. В качестве основного аспекта он выделил значение революционного решения польского вопроса для освободительной борьбы международного пролетариата и тесно связанный с этим вопрос о союзнике польского национально-освободительного движения. Он утверждал, что только пролетариат может быть истинным другом польского народа. Маркс раскрыл реакционную, захватническую сущность политики царизма, прусского и австрийского правительств по отношению к Польше, показал несостоятельность идеализации Фоксом традиций внешней политики Франции и Англии, отметил, в частности, что начиная с Людовика XV до Наполеона III Франция всегда использовала борьбу за независимость Польши в своих корыстных интересах, прикрываясь лицемерными фразами о защите польского народа, не раз предавала его интересы в самые трагические моменты.

В серии статей «Какое дело рабочему классу до Польши?», опубликованной в марте и мае 1866 года в органе Генерального совета – газете «Commonwealth» («Республика»), Энгельс обосновал непримиримое отношение пролетариата к политике национального угнетения, необходимость для него быть в авангарде борьбы за освобождение порабощенных народов. Он разъяснил пагубность нигилистической позиции прудонистов, указав, что освобождение Полыни является неотъемлемой частью политической программы пролетариата. На примере Пруссии (и Германии) он показал, что участие в разделе Польши привело к усилению внутренней реакции в этой стране, развило в немецкой буржуазии дух воинствующего национализма и шовинизма. Поэтому рабочий класс Германии прямо заинтересован в восстановлении независимости Польши.

Главный удар был направлен Энгельсом против бонапартистской демагогии в национальном вопросе. Всячески противодействуя национально-объединительным движениям исторически сложившихся наций (Германия, Италия), Наполеон III выдвинул так называемый «принцип национальностей», за которым на практике стояло намерение бонапартистских кругов, спекулируя стремлением угнетенных наций и народов к самоопределению, использовать это движение в своих великодержавных, контрреволюционных целях. Бонапартистская пропаганда была крайне опасна для демократического и рабочего движения. В 50 – 60-х годах ее влияния не избежали даже такие крупные деятели национально-освободительных движений, как Л. Кошут, А. Мицкевич и др. Маркс и Энгельс стремились не допускать распространения ее влияния на рабочих. И в своих статьях Энгельс специально раскрыл и подчеркнул разницу «между „принципом национальностей“ и старым положением демократии и рабочего класса о праве крупных европейских наций на отдельное и независимое существование»[1578].

Здесь Энгельс впервые высказал мысль о том, что особое значение требование независимости Польши приобрело в силу сложившейся в Европе ситуации, указав на те вероятные изменения в ней, вследствие которых оно перестанет быть центральным пунктом внешнеполитической программы пролетариата европейских стран: «когда рабочий класс России… создаст политическую программу, и в эту программу войдет требование освобождения Польши»[1579]. Маркс развил эту мысль через четыре года, в 1870 году, при приеме в Товарищество Русской секции, основанной в Женеве учениками Н.Г. Чернышевского (Н.И. Утин, Е.Л. Дмитриева, В.И. и Е.Г. Бартеневы и др.). В обращении к ней Маркс писал: «Работая над разбитием цепей Польши, русские социалисты возлагают на себя высокую задачу, заключающуюся в том уничтожении военного режима, которое существенно необходимо как предварительное условие для общего освобождения европейского пролетариата»[1580].

Позиция Маркса и Энгельса в отношении к Польше определялась конкретными историческими условиями. Ленин писал: «…K. Маркс и Фр. Энгельс считали безусловно обязательным для всей западноевропейской демократии, а тем более социал-демократии, активную поддержку требования независимости Польши. Для эпохи 40-х и 60-х годов прошлого века, эпохи буржуазной революции Австрии и Германии, эпохи „крестьянской реформы“ в России, эта точка зрения была вполне правильной и единственной последовательно-демократической и пролетарской точкой зрения. Пока народные массы России и большинства славянских стран спали еще непробудным сном, пока в этих странах не было самостоятельных, массовых, демократических движений, шляхетское освободительное движение в Польше приобретало гигантское, первостепенное значение с точки зрения демократии не только всероссийской, не только всеславянской, но и всеевропейской. Но если эта точка зрения Маркса была вполне верна для второй трети и третьей четверти XIX века, то она перестала быть верной к XX веку. Самостоятельные демократические движения и даже самостоятельное пролетарское движение пробудилось в большинстве славянских стран и даже в одной из наиболее отсталых славянских стран, России. Шляхетская Польша исчезла и уступила свое место капиталистической Польше. При таких условиях Польша не могла не потерять своего исключительного революционного значения»[1581].