Второй конгресс Союза коммунистов

С 29 ноября по 8 декабря 1847 года в Лондоне состоялся II конгресс Союза коммунистов.

Центральный комитет Союза придавал большое значение предстоящему конгрессу. Как видно из его сентябрьского Обращения к Союзу, на конгрессе предстояло обсудить не только новый проект программы, но и окончательно утвердить устав, принять решение о печатном органе, а также о дальнейшей пропагандистской деятельности[634]. Между тем накануне конгресса в Союзе сложилась напряженная обстановка. Она была вызвана ростом сопротивления противников нового, революционного курса и примиренчеством к ним в общинах Парижа, Лейпцига, Гамбурга и Берна, где влияние вейтлингианства и «истинного социализма» было еще значительным, что проявилось уже при обсуждении в местных организациях Союза (по предложению I конгресса) проекта «Коммунистического символа веры». Сказывалась и теоретическая слабость К. Шаппера и других членов Центрального комитета. Поэтому члены комитета настаивали на обязательном присутствии на конгрессе Маркса. «…Мы бы были очень довольны, если бы на конгресс мог приехать Маркс, – писали они в Брюссель. – Мы сделаем все, что только в наших силах, чтобы облегчить вам расходы»[635]. Маркс выехал на конгресс из Брюсселя, Энгельс – из Парижа; по дороге в Лондон они встретились 27 ноября в Остенде, где обсудили еще не согласованные вопросы.

Среди участников конгресса кроме Маркса, Энгельса (избранного секретарем), К. Шаппера (избранного председателем), Г. Бауэра, И. Молля, В. Тедеско были, по всей вероятности, К. Пфендер, А. Леман, И.Г. Эккариус, Дж. Гарни, Э.Ч. Джонс. Делегаты, прибывшие на конгресс, представляли членов Союза из Швейцарии, Франции, Бельгии, Германии, Англии, Польши, что позволило Марксу и Энгельсу охарактеризовать это событие как «первый международный конгресс пролетариата»[636].

Протоколы конгресса до сих пор не обнаружены. Из его документов известен только принятый 8 декабря 1847 года Устав Союза коммунистов. От имени конгресса он подписан Шаппером и Энгельсом.

Из изменений, внесенных в Устав Союза коммунистов, особенно существенна новая редакция статьи 1 – о цели Союза. Вместо «распространения теории общности имущества» она объявляла целью Союза «свержение буржуазии, господство пролетариата, уничтожение старого, основанного на антагонизме классов буржуазного общества и основание нового общества, без классов и без частной собственности»[637]. Тем самым расплывчатое представление о коммунизме как обществе, характеризуемом «общностью имущества», устранялось, и цель Союза была определена в соответствии с научным пониманием всемирно-исторической миссии рабочего класса. Из Устава было исключено положение, по которому решения конгресса могли отклоняться общинами, ибо оно урезало принцип централизма и могло допустить ослабление внутрисоюзной дисциплины, подрыв единства Союза. Было изъято также отдававшее сектантством требование, чтобы член Союза не принадлежал ни к какой политической или национальной организации. Вместо него условия членства предусматривали «отказ от участия во всяком антикоммунистическом – политическом или национальном – обществе и обязанность сообщать соответствующему руководящему органу об участии в каком-либо обществе»[638]. Уточнены были и некоторые другие условия членства в Союзе. Так, вместо расплывчатого «достойное поведение» было записано со ссылкой на цель Союза, сформулированную в статье 1: «образ жизни и деятельность, соответствующие этой цели». К обязанностям члена Союза добавлены «революционная энергия и рвение в пропаганде», «подчинение постановлениям Союза». Формула «признание принципов Союза» заменена более определенной формулой «признание коммунизма»[639]. Сохранено было требование единогласия при приеме в общинах новых членов Союза.

Программный документ конгрессом не был принят, но написанные Энгельсом «Принципы коммунизма», а также представленные другие предложения программного характера явились предметом обстоятельного рассмотрения. Обсуждение программных вопросов, как позже писал Энгельс, было в центре внимания конгресса. Маркс «в продолжительных прениях – конгресс продолжался по меньшей мере десять дней – защищал новую теорию. Все разногласия и сомнения были, наконец, разрешены, и новые принципы приняты единогласно. Марксу и мне было поручено выработать манифест»[640].

Таким образом, если к моменту открытия конгресса в Союзе коммунистов и даже в среде его активных деятелей еще имелись разногласия и сомнения, относившиеся к определению основ партийной программы, к теории научного коммунизма, то Маркс и Энгельс своими книгами, статьями, устными выступлениями, письмами и живым общением с людьми в такой степени подготовили активных членов Союза к восприятию идей научного коммунизма, что высказанные Марксом и Энгельсом на конгрессе разъяснения рассеяли последние сомнения и обеспечили им в итоге единодушную поддержку.

II конгресс Союза коммунистов закрепил начало соединения научного коммунизма с рабочим движением в лице наиболее передового отряда европейского пролетариата, ставшего на путь превращения в революционную пролетарскую партию. Благодаря этому Союз коммунистов своими программными, тактическими и организационными основами коренным образом отличался от всех других существовавших в то время рабочих организаций, а также от организаций социалистов.

Во время пребывания в Лондоне Маркс и Энгельс упрочили связи брюссельской Демократической ассоциации с лондонским обществом «Братские демократы», выступали в лондонском Просветительном обществе немецких рабочих, которое тогда вместе со своими секциями насчитывало примерно 500 членов. Непосредственный контакт с рабочими был успешно использован для разъяснения им основ коммунистической теории и тактики. Маркс сделал в Обществе доклад о деятельности брюссельского Немецкого рабочего общества, о пролетарском движении и революционной пропаганде. Энгельс осветил историю формирования буржуазии и пролетариата как классов, показал значение промышленной революции и экономических кризисов.